Наталья Дмитриева - Колос времени [СИ]

– Константин, скажите, а может ли ангел превратиться в Медузу Горгону? – спросила вдруг Вера, поднимая на него блестящие серые глаза.

Если Водлянов и был удивлен этим неожиданным вопросом, то вида не подал.

– Ну, знаете ли… Боюсь, Верочка, это вопрос не ко мне, а к господину Голосовкеру.

– К кому? – не поняла та.

– К Голосовкеру. Якову Эммануиловичу.

– Э… – не найдя, что сказать, Вера растерянно улыбнулась. Водлянов насмешливо вскинул брови, и девушка вспыхнула, с досадой прикусив губу.

В конце концов, ни всем же быть такими умными и начитанными?!

– "Страшен образ былой красоты. А когда вырастут крылья и когтистые лапы и взлетит чудовище драконом-людоедом, кто узнает в нем былую красавицу-титаниду? – негромко с чувством произнес консультант. – Забудут о ее былой красоте и сердце, крепком правдой, как адамант. Забудется ее былое имя, и прилепится к ней новое имя, страшное и мерзкое, и будут ее именем пугать детей. Поползут страшные рассказы о ее лютости и непобедимости, хотя никто ее в глаза не видал. И черной правдой-клеветой зальют ее лик, изуродованный и оболганный злобой и местью бога, не прощающего непокорства"…

– Э… – повторила Вера.

– Господин Голосовкер, "Сказание о титаниде Горгоне Медузе". Если хотите, могу дать почитать.

Не сводя глаз с Волдянова, девушка медленно помотала головой.

– Ну, как знаете, – мужчина привычно пристроился на краю стола, сложив руки на коленях. – Что касается вашего интереса, то между ангелом и Горгоной связь не прямая, но и ее можно проследить. Ангел – символ высшей духовности, чистоты, красоты и блага. Медуза – "познавшая горе", чудовище, ставшее таковым в результате надругательства. Превращение одного в другое – аллегория унижения, обиды и разочарования. Точно не хотите почитать Голосовкера?

– Может, в другой раз, – Вера застенчиво улыбнулась и похлопала ресницами. – Да это и не важно. Я просто так спросила.

– Ваше право, Верочка. Вы здесь, для того чтобы спрашивать, а я – для того чтобы отвечать, – галантно заметил хозяин.

– Спасибо, – смущенно пробормотала гостья.

– Всегда пожалуйста. Может быть, еще какие-то вопросы будут?

Девушка замялась, опуская глаза.

– Мне так неловко, правда… Явилась, отвлекаю вас от дел… Вряд ли вы меня поймете…

– Ну, что вы! – Волдянов наклонился и ловко перехватил руку девушки, запечатлевая на ней быстрый щекотный поцелуй. – Я вас прекрасно понимаю.

– Правда?

– Безусловная. Если уж начал, то остановиться невозможно…

– Но я… не совсем понимаю… – Вера слегка нахмурилась.

Консультант взял в руки орла и ласково провел кончиками пальцев по раскинутым в стороны бронзовым крыльям.

– Я очень рад, что вы обратились именно ко мне. Знаете, что я вижу, когда смотрю на эту статуэтку? Жизнь. Годы, века – все, что она принесла с собой. Такая изящная безделушка, такая тонкая, изысканная, такая красивая. Сколько людей ею любовалось, сколько рук ее трогало, гладило, какие сердца бились рядом с ней. Мы же этого никогда не будем знать полностью – только какой-то маленький кусочек жизни удастся вызвать из небытия. Но и это поразительно, вы не находите, Вера?

– Я об этом не думала.

– А я вот думаю постоянно. Почему я вообще начал заниматься этим делом… я имею в виду историю вещей. Для меня каждый предмет – посланник своего времени. Каждый неповторим, уникален, каждый тянет за собой след, иногда тонкий, едва уловимый, а иногда целый шлейф – страсти, интриги, загадки. Мы многого не можем понять, просто не ощущаем, например, того, что было в прошлом или еще будет в будущем. Для большинства людей история – призрак. Но это не так. Она всегда была, есть и будет – жизнь. И душа откликается, хотим мы того или нет…

Вера слушала, машинально переводя взгляд с предмета на предмет. Ни о чем подобном она раньше не задумывалась, и сейчас ей пока было не ясно, разделяет ли она взгляды Водлянова. Несмотря на развитое воображение, девушке трудно было представить то, о чем он рассказывал, хотя в ее случае теория Константина получала неожиданное подтверждение. Вера даже улыбнулась про себя, подумав, насколько он оказался прав – одна единственная вещь всколыхнула прошлое, настоящее и будущее.

– Константин Ив… эээ… по-вашему у каждой вещи есть своя память? – спросила она, когда Водлянов замолчал.

– Естественно! Безусловно! А как же иначе? Без этого просто никуда! – преувеличенно воскликнул консультант, взмахивая руками. Задетый им пластиковый стаканчик упал на пол и закатился под стол. В глазах у Водлянова плясали веселые черти. Нагнувшись к самому Вериному уху, он заговорщицки прошептал. – Открою страшную тайну. Верочка, только – тссс, никому… Это и есть настоящая магия. Другой не существует.

– Вы верите в магию? – в тон ему ответила девушка, стараясь сохранить серьезное выражение лица.

Константин выпрямился, скрещивая руки на груди.

– Почему нет? – буднично заметил он. – Магия предполагает осознание метафизического, космического смысла жизни, который не привносится извне, но проистекает из нее самой.

– И… какой же смысл несет мой орел?

– Вот это, Верочка, вам и предстоит раскрыть. Но только вам. Я могу лишь что-то подсказать, не более.

Размякший от жары асфальт слегка пружинил под ногами. Казалось, если обернуться, то можно будет увидеть на нем вдавленный отпечатки своих следов, и Вера действительно то и дело оглядывалась, щурилась и даже наклонялась вниз – но ничего подобного, правда, не видела. В очередной раз ее так повело, что девушка чуть не упала и, чтобы немного придти в себя, вынуждена была прислониться к рекламному стенду, не обращая внимания на сомнительную чистоту оного. Голова слегка кружилась, чувствовала она себя немного странно, но настроение было приподнятым, и губы то и дело сами собой расползались в улыбке.

На улице быстро темнело – в основном из-за висящей в воздухе дымки. Но и время уже позднее. Засиделась она у Водлянова… хотя ни капельки об этом не жалеет! За приятной и познавательной беседой часы пролетели незаметно. Константин достал бутылку какого-то восхитительно вкусного и, по всей видимости, весьма дорогого вина, и после первого же бокала разговор стал еще непринужденней. Водлянов определенно был в ударе, сыпал забавными историями, пересказывая их с таким неподражаемым юмором, что у Веры от смеха свело скулы и заболел живот… Сам рассказчик оставался неизменно серьезным, и только в его глазах плясали веселые огоньки, да усы слегка подрагивали, скрывая усмешку.

Девушка прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась.

До чего же обаятельный человек!

Правда, она так и не смогла понять, что в его историях было правдой, а что – беспардонным вымыслом, сочиняемым тут же на ходу. Клятвенно положив руку на сердце, консультант уверял, что все взято из жизни. Вере особенно запомнился один из его рассказов. Может быть, из-за того загадочного вида, который вдруг напустил на себя Константин, или из-за многозначительных взглядов, которые он бросал на слушательницу, или из-за его низкого, глуховатого голоса, временами переходящего в свистящий шепот… В любом случае, было жутко интересно, а кроме того, она сама подсказала Водлянову тему, вскользь упомянув о таинственных петербургских зданиях – не уточняя, каких именно. В тот момент Вера чувствовала себя спокойной и расслабленной, и события предыдущих суток незаметно отступили в тень. Скинув босоножки, девушка удобно устроилась с ногами в кресле, неспешно, по глоточку потягивая вино, когда вдруг поймала на себе тот самый странный и напряженный взгляд собеседника.